Небо в огне - Страница 24

— Я просто думаю, что тебе будет здесь безопаснее…

— А потом она пошла и отдала ту собаку чау-чау своей сестре Рейлен, и в свободное время играла с ней, словно та навсегда была предназначена ее. Ну, а затем в последний день отпуска, вы знаете, что случилось? — спросил нас всех Макс. — Я зашел на территорию позади очистной станции, и Лаки начал лаять. И что же я вижу? Я чуть не наступил на гремучую змею! Она просто спала там, за баком с помоями, где земля хорошая и теплая. И змея затрясла хвостом и зашипела на меня, а затем Лаки бросился вперед, вцепился в ее шею и убил змею!

Он посмотрел на нас так, словно его рассказ полностью опроверг все опасения Джин.

Через несколько секунд, женщина проговорила:

— Дорогой, я не понимаю эту историю. Что это означает?

— Это означает, держись собаки, которую ты знаешь, тетя Джин, — поведал ей Мак. — Держись собаки, которую ты знаешь.

Нико хотел, чтобы мы все выпили как можно больше воды. Он предположил, что дети, которым необходимо быть в масках, не смогут пить снаружи. Я все время об этом забываю, но он прав. Если они приподнимут свои маски, то подвергнутся воздействию, и могут умереть.

Или Джози превратиться в первогруппного монстра и убьет всех.

Джин предложила нам взять с собой немного сигарет. Тогда мы могли бы забраться в какую-нибудь машину, которую я с Сахалией наполнили бы дымом, и потом остальные смогли бы снять свои маски, чтобы попить.

Кажется, слишком много действий для того, чтобы попить, но это то, что нам необходимо будет сделать. На самом деле в этот момент, нам не стоит обеспокоиться о вредном воздействии сигаретного дыма.

Джин дала Нико три пачки, а это довольно дорогой подарок.

Все это время она плакала и взяла с Нико обещание, что мы отправим кого-нибудь за ней, если отыщем помощь.

Мы покинули трейлерный парка и последовали за платной дорогой.

Нико велел нам идти в таком порядке: он, затем Макс и Улисс, державшиеся за руки, затем Сахалия, потом я и Батист, державшиеся за руки, затем — замыкающая Джози.

Меня беспокоило то, что я должен был держаться за руки с Батистом, но я с этим смерился. А малыш ужасно был напуган, так что это оказалось отличной идеей.

Только Нико разрешалось иметь при себе фонарик. И это правильно, потому что, когда фонарики оказались у малышей, которые светили ими повсюду, то это было хуже, чем вообще ничего не видеть, ведь периодически они находили тело, а потом кричали и плакали.

Нико направлял луч в землю. В нескольких футах перед нами. Равномерно и продумано.

Трудно идти в темноте, но это было вполне нормально, потому что казалось, будто у нас на глазах шоры. Мы не видели ничего ни слева, ни справа, только там, где светил фонарик.

Мы не шли по дороге. Нико почувствовал, что на нас могут напасть.

Вместо этого мы путешествовали по обочине, примерно в 20 футах параллельно дороге.

На дороге было много машин и тел. Вещи гнили, сугробы из белого пуха росли на автомобилях и телах.

Это заставило меня подумать о мистере Калитоне, из «Исследований Земли», и нашем блоке с компостированием. Он говорил, что в компостной куче вещи возвращаются в их наиболее насыщенную, питательную форму.

Если солнце когда-нибудь вернется, возможно, это будут лучшие сельхозугодия в истории.

Я знаю, что это преувеличение, но это единственная хорошая вещь, которую я могу придумать, чтобы рассказать о всевозможной слизи и плесени.

В общем, мы шли.

А у Батиста появились мозоли, о которых он поведал мне. И о том, что он хочет пить, он сообщил мне. И что он проголодался, тоже сказал мне.

И я отвечал каждый раз: «Я сожалею, Батист», и это, казалось, на самом деле помогало ему. Затем я пожал его руку, и это также, вроде бы, помогло ему.

Было очень тяжело идти.

Наконец, Нико вывел нас обратно на дорогу. Он начал мелькать фонариком по автомобилям.

Я толкнул Батист.

— Бьюсь об заклад, что мы собираемся остановиться для перерыва на воду!

Он улыбнулся мне и сжал мою руку.

Нико мельком осветил несколько машин, но там находились тела. Он заставил нас отойти от него и не разрешил нам заглядывать внутрь.

Отойти я не возражал. Мне больше не стоит смотреть на тела, и ни одному из малышей тоже.

У нескольких машин, Нико пытался открыть двери, но так не смог.

Затем, внезапно, он нырнул вниз и жестом показал всем нам присесть. Он вырубил фонарик.

Ехал мотоцикл.

Он мчался, уворачиваясь, между машинами. Свет казался очень ярким, и это заставило меня понять, что мои глаза понемногу стали привыкали к полумраку.

Он подъезжал ближе и ближе.

Это был байкер в очках. У него была длинная борода и кожаная куртка, и все в таком роде. А позади него ехал маленький старичок, у которого была снежная шапка и куртка, которая казалась слишком большой для него.

Они поехали прямо и не заметили нас.

— Может быть, это его отец, — произнес Батист.

— Скорее всего, — согласилась я. — Или просто кто-то, кого байкер нашел и захотел спасти.

У него, должно быть, был мотоцикл, хранившийся где-то в герметичности, как и наш автобус.

Я задумался, как долго продержатся шины на нашем автобусе. Я надеялся, что они истлеют в труху.

Нико нашел машину. Это был серебристый «Ниссан Мурано»..

Он махнул нам рукой, и мы быстро забрались в автомобиль. Макс с Улиссом плюхнулись в багажник. Я сидел на заднем сиденье с Сахалией. Батист, Нико и Джози уселись впереди. Выглядело, как семейная поездка в автомобиле. Если не считать, что это не совсем так.

Мы с Сахалией достали сигареты и принялись курить одну за другой.

Вы знаете, как ужасны сигареты? Дым попадает в вашу грудную клетку, и вы начинаете кашлять. Ваш мозг получаете приятное ощущение. Своеобразную расслабленность. Но на этом все.